во сне я видел цветение всех трав и цветов, что только бывают во всех временах года, и в больничном кимоно гулял по пустым улицам. совершенная форма покоя.
декабрь - этот несуществующий месяц - отметил несобранностью. в приличных семьях готовят наряды к приветствию императора, проводят большую уборку, а я разбросал кисти по дому и сандалией рисую на ширмах черных каракатиц. вечерами я сам боюсь их. вспомнив, что даже любимая чаша для вина, не выдержав моего постоянного молчаливого общества, разбилась, вышел в город. встретил безумную старуху, она меня напугала до полусмерти - я выдавил из себя жалкое приветствие и, прикрывшись рукавом, бросился бежать.
я один - наверное, для того, чтобы чувствовать бесконечную беспомощность, отчужденность, страх, как будто безликие ведьмы, воспользовавшись зимней темнотой, вывернули тело наизнанку: каждый взгляд как камень ранит мою оголенную сущность.
ты был прав - я и вправду проклятый гайдзин: твоя любовь, не угасшая еще, иероглифами покрыла мое тело, и не даст никому приблизиться и спасти меня.
меня не было здесь очень давно, я скрывался среди скошенных трав и не желал унывать. но эта мысль так же неотступна, она преследует меня, как ночь - приливы, горьким вином тревожит гортань: - у других всегда будет кто-то дороже и важнее тебя.
меня не укроют кристаллические щиты Земли, меня не спасет черная тушь на белой бумаге.
светлая память вам, мои отражения. мной слепо управляют давние печали, заставляя измышлять новые вопросы и забывать старые ответы, предъявляя луне свою память, , прозрачную, как крылья поденки, как право на освобождение. для чего ты еще держишь меня? я остриг волосы, я забыл, как будить звуки.
каждый пожелает падать в бездну. море пишет свои законы на памятных досках ушедшим героям, мне же остается лишь бездумно вглядываться в их следы, придавая буквам цвета, раздавая камням ненужные имена, дробя тишину словами.
если я притронусь к тебе - сможешь ли ты расти? вечное относись-к-человеку-как-к-камню дает то ли трещину в скале, то ли разлом земной коры.
спустя четыре года я все-таки научился носить зонт, по крайней мере - брать его с собой. милостивая, мне не избавиться от ощущения, что это я - гайдзин в столь нежно любимом мной городе. капли со звоном отскакивают от туго натянутого шелка, и моя фигура с зонтом создает странную тень...но я бы не удивился, если бы ее не было вовсе. за эти шесть лун я так привык к невозможности обрести себя нового или хотя бы являться собой старым, что счел бы собственную невидимость вполне естественным результатом. меня почти не беспокоит нынешнее мое небытие - так привыкаешь к слепоте. так привыкаешь к смерти.
который день тянутся холода - а мы все еще погружаемся в бездну зимней темноты. я зажег бы свечу - да тебя нет рядом. я мог бы заварить зеленого чаю, но вкус его и аромат неизбежно потеряются в волнах одиночества. ты ступаешь так, как будто уверен в каждом суне из сотен ри, расстилающихся перед тобой. а я могу только смотреть и ждать, мне кажется, тьма скоро пропитает мои волосы, они утратят свои медь и серебро, редкие для нашего дождливого острова. приходи - скоро я дочитаю все книги, расскажи мне о них за меня, мои губы скоро почернеют от молчания. выжимаю рукава кимоно. приходи, в моем окне не горит свет. порой мне кажется, что мы никогда не встретимся.